[michi gun]

<a href="http://femslash.diary.ru/?tag=3561401"><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/9/4/1294506/76561617.png"></a>

Голосование в семи различных номинациях проходит до шестого марта! Торопитесь проголосовать за понравившуюся вам работу!

Ранее в программе

Нет годного фемслэша?
Тратишь много времени на поиски свежатины?
Не уверен, что понравится найденное?
Могу ли я, магнолия?
МОЖЕШЬ!
Иди на Руфем! Читай! ГОЛОСУЙ!
Прием работ - с середины января до середины февраля, голосование зрителей и жюри - до начала марта, объявление результатов - 8 марта

запись создана: 01.11.2012 в 21:16

@темы: Инфо

---

[Нил Эфферсон]

Внимание! Скоро заканчивается голосование на Руфемслэш!

<a href="http://femslash.diary.ru/?tag=3561401"><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/9/4/1294506/76561618.png" /></a>

Ждем вас и ваши голоса!

---

[Нил Эфферсон]

Внимание! Завтра, 14 января, начинается прием текстов на Руфемслэш!

<a href="http://femslash.diary.ru/?tag=3561401"><img src="http://static.diary.ru/userdir/1/2/9/4/1294506/76561617.png"></a>

Нет годного фемслэша?
Тратишь много времени на поиски свежатины?
Не уверен, что понравится найденное?
Могу ли я, магнолия?
МОЖЕШЬ!
Иди на Руфем! Читай! ГОЛОСУЙ!
Прием работ - с середины января до середины февраля, голосование зрителей и жюри - до начала марта, объявление результатов - 8 марта

@темы: Инфо

---

[D-r Zlo]

Автор: D-r Zlo
Название: "Напарники"
Фэндом: аниме "Черная лагуна" х "Dogs"
Персонажи: Реви / Наото
Рейтинг: PG-13
Жанры:
Размер: Драббл

Бенни шутил про них, что теперь в команде «Чёрной Лагуны» есть не только обезьяна с пистолетом, но и макака с катаной. Убивать его было бесполезно, но Реви с Наото, по крайней мере, пытались. Ни черта. Зато можно было обозвать его Вечным Жидом, и получить забавную яростную лекцию на полтора часа, чем жиды отличаются от евреев.
Весёлая у них всё же команда.
Когда Наото только прибыла в город, она сразу же столкнулась с Реви. Шаг, два – и вот уже пистолет пропавшей куревом китаянки был у её виска, а острая катана Наото – у солнечного сплетения этой злой суки. Позади раздаётся спокойный голос привыкшего ко всему Датча: «Вы сработаетесь».
Да уж, сработались. Оно и видно.
- Рооок, - вяло протянула Реви, лежа на солнышко, - принеси мне пива и скажи этой чокнутой, что, если она не прекратит дубасить МОЮ стенку для боя, то я её заставлю отсосать у слона.
- Пошла нахуй, - раздался спокойный ответ Наото.
Рок вздохнул и кинул банку в сторону Реви.
Две женщины на корабле – это не только две лучших боевых единицы на всем Роанапуре, но ещё и удвоенные ПМС, скандалы и склоки.
И пиво расходилось враз. Намного быстрее, чем у них с Датчем и Бенни – а казалось бы, трое взрослых мужиков.
- Да что ты там видела в своём городе, - не зло прошипела Реви, прикладывая холодную банку к разгоряченному от жары плечу. – Говно одно. Я жила в городе, и не дай дьявол туда ещё раз вернуться.
- Да многое, - Наото же словно и не страдала от этой жары: она, обнаженная, растянулась на всю койку, практически сливаясь с простынями. – Но ты права, одно сплошное говно.
- Ну вот. А ты туда рвёшься.
- Я там встретила человека, который умел рассекать пули. Считай, это что-то типа ностальгии.
- Да ну тебя, - и Реви закурила, всем своим видом показывая, что настоящие люди живут здесь, на море, среди вольного ветра, а не в переполненных вонючих городах.
И, когда в очередной раз Рок остался на ночное дежурство, он, с завистью слушая стоны из каюты Реви, подумал, что как бы Бенни не шутил о них как о женщинах – яйцами они меряются куда чаще, чем мужчины. А сейчас, похоже, и вовсе соревнуются, кто кого заебёт до смерти.
Датчи прав, они отлично сработались.

---

[D-r Zlo]

Автор: D-r Zlo
Название: "Самая скучная сказка"
Фэндом: "Покахонтас"
Персонажи: Накома / Покахонтас
Рейтинг: G
Жанры: Фемслэш (юри), Ангст, Драма, Психология
Размер: Драббл

текст

У каждой матери, у каждой девушки есть своя сказка. Сказка грустная или весёлая, хорошая или плохая, ритуальная или рассказ из жизни – разными бывают эти сказки.
Когда Накома станет матерью, у неё будет самая скучная сказка.
Накома влюбилась в Покахонтас. Нелепее не придумать.
Покахонтас с другими девушками собирает пшеницу и смотрит вдаль, за море – она видит землю, по которой она никогда не пройдёт, каменные дома, которые она никогда не увидит.
Накома смотрит на неё и ревнует: какие тоненькие у неё пальчики, думает она, какие длинные, какие сильные ноги, какая грустная у неё улыбка – больнее тысячи ударов гибким прутиком по спине…
Накома мстительно будет рассказывать в своей сказке о снеге, который она никогда не увидит, о камнем вымощенных дорогах, по которых она никогда не пройдёт – ей и не надо, ей и не нужно это, но этот белый человек…
Накома влюбилась в Покахонтас. Нелепее не придумать.
Они по-прежнему играют: Покахонтас не смеётся, как прежде, опутывая водорослями ноги подруги. Накома устала раз за разом сталкивать её в воду: они катятся вместе, а песок оставляет царапины на животе. Накома глядит в туманные густые глаза печальной Покахонтас и клянется своим сердцем, что она умрёт, если с ней что-то случится. Если она исчезнет из её жизни.
Покахонтас ныряет в воду, и небо в ней рябится, и кольца медленно ползут к берегу, привлекая и завораживая Накому.
Она сидит на берегу и играет на дудочке, сочиняя самую скучную сказку для своих грядущих детей…

Покахонтас уже спит, и Накома нарочно не смотрит на неё, уставившись вдаль, за море – чтобы увидеть землю, по которой она никогда не пройдёт…
Она сидит до самого утра, и видит, как идущее от той земли солнце раскрашивает воду во все цвета радуги.
Когда Накома станет матерью, то сказка её будет о том, как ушёл из их земель тот самый белый человек, а она осталась. Такая же ненужная, как Покахонтас – чужой земле.

---

ВНИМАНИЕ!

[Кристоф.]

сообщество переехало сюда

<a href="http://www.diary.ru/~we-write-right-femmeslash/"><img src="http://savepic.net/2104749.jpg" border="0" alt="Изображение - savepic.net — сервис хранения изображений" /></a>

<a href="http://www.diary.ru/~we-write-right-femmeslash"><img src="http://savepic.net/2136492.jpg" border="0" alt="Изображение - savepic.net — сервис хранения изображений" /></a>

распространение рекламы приветствуется)))

запись создана: 25.10.2011 в 22:56

@темы: организационное

---

Реклама

[Капитанова Надежда]

Надеюсь, никто не против рекламы фемслэшного фикатона в данном сообществе.

---

[Кристоф.]

предыдущий пост с предложением тематической разминки как-то проигнорировали, позвольте мне вынести еще одну идею.
может быть, новогодний фикатон, м?

Вопрос: Оно нам надо?

1. Надо, буду писать		8	(21.05%)
2. Надо, буду читать		18	(47.37%)
3. Надо, буду читать и писать		9	(23.68%)
4. Не надо		3	(7.89%)
Всего:		38

@темы: организационное

---

Заявка №44

[me neither.]

Автор: me neither.
Название: с этим все плохо, автор не умеет их придумывать
По заявке: Зима, много снега, подруги детства, давшие обещание никогда не расставаться. Амбиции одной из подруг, помешавшие сдержать обещание. (Tori Amos − Winter)
Примечание: вряд ли попала в заявку. еще и долго тупила с исполнением.

1461 слово

Той зимой было очень много снега. Он шел и шел каждый день, некоторые дома завалило настолько, что было трудно даже открыть дверь. Моя комната в доме родителей находилась на втором этаже и выходила окнами не во двор, а прямо на улицу, как я и просила у папы. Я помню, как мы почти каждую ночь тайком вылезали через окно, спускались по водосточной трубе и бегали лепить фигурки или просто валяться в снегу. А наутро родители удивлялись, откуда все время столько одежды в сушилке. Наверно, та зима была одним из лучших периодов моей жизни. Я даже не помню, сколько мне было тогда лет, хотя, возможно, и стоило бы. К тому времени мы дружили с Л. уже несколько лет, все уже привыкли к тому, что мы часто ночуем вместе. И вообще все делаем вместе. Так что когда засыпало и наш дом, а родители запретили мне ходить в школу по такому морозу, Л. на неделю осталась у меня, и никто не удивлялся. В первую же ночь мы захотели снова вылезти через окно на улицу, только стекольная рама настолько смерзлась, что мы не смогли ее открыть. Так что мы обреченно разделись и завалились обратно в кровать. Стыдно признаться, но я даже испытала облегчение – мне нравились наши ночные вылазки, но каждую ночь мерзнуть и не высыпаться уже порядком надоело. Хотя выспаться мне в тот раз так и не удалось. Мы с Л. проговорили до самого утра, ну, говорила в основном она. Л. рассуждала о каких-то странных вещах. Точнее, это тогда они казались мне чрезвычайно странными, сейчас-то я понимаю, что к чему. Я тогда совсем-совсем не думала о будущем. Мне казалось, что оно еще очень далеко, что я еще успею обо всем подумать. Мне в голову даже не лезли никакие мысли – я просто жила одним днем и старалась ловить момент. А Л. уже тогда знала, чего хочет. Помнится, когда я поступила в институт, то очень ей завидовала – не могла сказать, что хотела того, чем занималась, просто делала и все. Потому что надо, потому что так делают все, потому что родители мною довольны и еще миллион всяких там потому что. Может, это и неправильно – жить вот так, по инерции, только у меня не было какой-то цели, ради которой стоило бы все разрушать. Я не знала, чего я хочу. Да и до сих пор не знаю, хотя, наверно, пора бы. Л. была не такая. Я даже не знаю, как мы вообще подружились, будучи настолько разными. Все, что мы делали, придумывала она и только она. У меня часто спрашивали, почему я позволяю ей собой руководить, но дело в том, что я никогда не воспринимала это как «руководить». Нет, правда, если бы я была главной и решала, чем мы будем заниматься, то мы все время просто сидели бы на диване и читали книги. А так мы на выходных выбирались за город летом, я научилась плавать, кататься на велосипеде и жарить шашлыки. Л. на самом деле изменила меня, уже тогда. Она была первым человеком – кроме родителей, конечно – который серьезно повлиял на мой мир. Не то, чтобы она как-то старалась или давила на меня, нет, просто тем, какая она была – всегда веселая, фонтанировала идеями, придумывала что-то, что мне никогда бы и в голову не пришло. На самом деле, мне кажется, я совсем ее не знала. Мы дружили, это правда, только я никогда не была ей равной. Она никак не показывала этого, ни в коем случае, но я всегда чувствовала, что я где-то там, внизу, в ее тени. Я всегда хотела быть таким маленьким домашним очагом, что ли, не знаю, как это объяснить даже. Кем-то таким, к кому хочется возвращаться, рядом с кем можно по-настоящему отдохнуть. Наверно, это во мне и нравилось Л. – со мной всегда было очень спокойно. К слову, я даже не знаю, зачем я стремилась участвовать во всех ее развлечениях, я до сих пор не очень люблю поездки на природу и шумные компании. Наверно, мне просто очень хотелось быть рядом. И рядом с ней не напрягали ни жуки в траве, которые обычно вызывали у меня приступы паники, ни множество незнакомых людей вокруг, с которыми я так и не научилась общаться. Я очень часто вспоминаю Л. и нашу дружбу и, мне кажется, я поняла, что ничего из этого не выйдет, именно в ту ночь, когда мы не смогли открыть окно. Это был первый раз, когда Л. заговорила со мной о чем-то действительно важном – о том, что она на самом деле чувствует, чего хочет, о чем думает. Поделилась со мной чем-то таким, чем до этого не делилась вообще ни с кем. Я просто молчала и слушала, слушала, слушала. Пыталась понять, но не могла. У меня никак не укладывалось в голове, как моя сумасшедшая Л. может сейчас спокойно лежать, смотреть в одну точку и рассуждать о каких-то далеких больших городах, чьих названий я даже не знала. А она тогда сказала, что станет известной и знаменитой, обязательно станет. И что сделает что-то такое, чем сможет потом очень сильно гордиться. К ее чести могу добавить, что просто к славе, как к факту, она никогда не стремилась. Ей хотелось только одного – делать что-то, во что она будет верить с такой силой, что это станет смыслом ее жизни. Заниматься чем-то, ради чего она будет готова отдать всю себя и никогда об этом не жалеть. Она лежала спокойно, даже не жестикулировала, только глаза горели. Горели как-то по-настоящему, как никогда до этого. Я восхищалась ее решимостью и ее словами. Хотя я вру, это я сейчас восхищаюсь. А тогда я могла думать только об одном. Меня внезапно как ножом поразила одна мысль – «она уйдет». Эта мысль врезалась мне в голову и вертелась, вертелась, вертелась там, как какая-то шестеренка от часового механизма, которую никак не остановить, только с корнем вырвать. Но и вырываться эта несчастная мысль тоже не хотела. Она засела в моей голове и мешала воспринимать весь остальной мир, в том числе и слова, которые произносила Л. Нет, я слушала ее, правда. Но внутри все равно засела вот эта детская обида, я уже чувствовала себя брошенной, хотя в тот момент она лежала прямо рядом со мной, держала за руку и открывала душу. Мне искренне жаль, что я тогда этого не понимала, а сосредоточилась только на том, как же она плохо поступает со мной, не вписывая нашу прекрасную дружбу в ее планы. Мне хотелось бы сказать, что я любила ее. Но тогда я не умела ни любить, ни уж тем более говорить об этом. Потому я только смотрела на черный резиновый браслет на ее руке с надписью «Friends forever». На моей был такой же, мы купили два одинаковых вместе и, надевая их на руки, пообещали не расставаться, совершенно серьезно добавив решительное «никогда». Мне хотелось бы сказать, что в ту ночь произошло что-то особенное, я поняла что-то, но нет. Просто отвернулась к стенке и уснула, а на следующий день даже не помнила, что обиделась. Обида вернулась уже потом, когда я провожала ее в аэропорту. Уже этот момент я помню очень хорошо. Л. смотрела на меня очень внимательно. Она ждала, что я что-то скажу, может, того, что предложу остаться, или поехать с ней или хотя бы простого пожелания удачи. А я стояла и молчала – слишком привыкла, видимо, что говорит все время она. Мне стоило бы знать, что даже самые говорливые люди иногда устают постоянно болтать и что тот самый отдых возле «домашнего очага», каковым я себя считала, подразумевает не только молча сидеть, не трогать и не мешать, но и оказывать какую-то поддержку, как минимум, заговорить о чем-то. Но я никогда не поступала так до этого, не поступила и в тот раз. Просто обняла, рукой помахала. Улыбнулась, может. Но молчала. Л. прошла мимо проверяющего, показала ему билет и стала в очередь на регистрацию. А я смотрела на бежевый чемодан в ее руке. Почему-то в упор смотрела на этот чемодан и не могла ни развернуться и уйти, ни сделать что-нибудь еще. Потом я подняла глаза выше и на руке, сжимавшей ручку чемодана, я заметила полоску черной резины. Некстати вспомнилось, что свой браслет я потеряла где-то в бассейне. И глупо так, но именно эта полоска убедила меня в том, что и не надо было ничего говорить. Она все равно уйдет, иначе это будет не она. А я должна остаться, потому что я не люблю большие города и не хочу покорить мир. Я вспоминала слова, которые она сказала той зимней ночью – о вере во что-либо с такой силой, чтоб от всего остального возможно было отказаться. Я потом даже написала ей письмо, где озвучила все, о чем думала в аэропорту, глядя на чемодан. Что если она ради кого-то откажется от себя, от вот этой веры, которую она ищет, то я совсем-совсем перестану ее любить, приеду и отберу этот резиновый браслет. И сегодня я смотрю на газетные заголовки с ее именем, на фотографии на плакатах и думаю о том, как хорошо, что она нашла. И хорошо, что в мире есть такой человек. И что тогда, зимой, она недолго, но была совсем-совсем моя и то, что я этого не понимала, не считается.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка № 16

[Lymantria]

Автор:  Pale.Moth
Название: От зимы до зимы
По заявке: Земфира - Трафик. Ориджинал, героини старше 30. Ну и по тексту, в пробке одна героиня должна предложить другой снова быть вместе, обязательно акцент на "всё могло быть иначе" и "я питаю себя чудесами, но ты же всё понимаешь, ровно три перекрёстка". У них нет будущего, но в данный момент они готовы рискнуть и быть вместе, наплевав на то, что будет потом.
Примечание: первый фемслэш, не первая попытка фемслэша, но все равно не идеал, прошу прощения покорнейше.

493 слова

Зима. Зима. Зима. Зима.
Знаешь, такое спокойное время года, даже при нашем с тобой городском трафике, с этими ужасными пробками. Городские жители стоят в них часами, просто стоят, и даже если они куда-либо торопятся, а они неизменно торопятся, такая уж природа у них, жизнь все равно стоит в пробке вместе с ними.
Сокращая привычный путь на работу привычными переулками, видишь краем глаза остатки зимы? Ждет, ждет она тебя, а ты даже не замечаешь.
Пробки – такое странное состояние города, когда все его жители едины. И плевать, кто кому кем приходится, у кого от кого дети, и кто кого на дух не переносит. Ах да, и если уж кому судьба быть вместе, то свести их может даже наш ужасный городской трафик.

-Кто придумал, скажи, эти пробки?

-Пробки непонимания, ты их в виду имеешь? – отвечаю я тебе. Ты стоишь в той же пробке, рядом со мной. За прошедшие годы ты совсем не изменилась. Голос все такой же мягкий, глаза все так же перманентно смотрят в пустоту. Я не видела тебя уже очень долго, но совсем не удивилась, внезапно услышав твой голос в этом водовороте чужого пота, крика и нервов. Пробки.

-Нет, я говорю о самых банальных пробках. О тех, в которых законсервированные в железные коробки на колесиках люди пытаются делать вид, что куда-то торопятся, стоя на месте.

Я согласна, но я молчу. Я молчу, хочу, чтобы говорила ты. Я люблю твой голос.

-Уже много времени прошло, а ты так и не поняла ничего. Все могло быть иначе, я надеюсь, ты хоть это понимаешь?

Понимаю.

-«Пробки непонимания»… Разные люди мы с тобой, совсем чужие друг другу. Были точки пересечения интересов, вот и все. Когда все умерло?

Когда ты ушла. Когда я тебя не вернула. Когда зима пришла.

-Давай снова будем вместе? – нарушаю тишину, повисшую в перерыве твоего монолога.

Теперь молчишь ты. Смотришь в пустоту. Вдаль. На небо. Окна открыты, сквозняк. Зима все-таки. Между нами такой же холод.

-Я бы хотела все вернуть, - продолжаешь ты. – Чудеса же тоже случаются. Но ты же понимаешь, ты же все понимаешь, за это время мы еще больше отдалились друг от друга.

Нервы к черту. Я впервые за три года, впервые за три зимы вижу тебя, слышу твой голос, могу дотронуться до твоей кожи. Ты можешь дать мне шанс. Я не хочу отпускать тебя снова, снова в эту проклятую зиму, холодную и бессердечно наблюдающую за нами.
Я открываю двери между нами и беру тебя за руку. Ты не сопротивляешься.

Я бы хотела сказать тебе «Спасибо». «Спасибо за эту попытку».

-Давай пошлем этот мир к черту? Да, все мы прекрасно знаем, что мы обречены на поражение. Ничего не будет. Но давай попробуем? – ты сжимаешь мою руку все крепче и крепче. Машины впереди начинают движение.

-Куда ты едешь?

-Если честно, у меня совсем нет планов. Я просто еду вперед. Можно я пересяду к тебе? Припаркую машину здесь и пересяду, можно?

-Можно, - отвечаешь мне ты.

Все потрясающе. Спасибо тебе, зима.

Даже если нас с тобой ничего не ждет, трафик начал свое движение. Пробки закончились.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

[Тиу]

Я предлагаю не закрывать тур вообще! Мало ли кто чего придёт напишет

---

[Тиу]

Песенная драббломания продлевается до 18 июня в связи с малым количеством выполненных заявок.

@темы: организационное

---

Заявка №35.

[Турмалин]

Автор:  Турмалин
Название: Две ночи в Вероне.
По заявке: fem!Ромео/Джульетта. Все детали на усмотрение автора.
Фандом: "Ромео и Джульетта" У. Шекспира
Пейринг: fem!Ромео/Джульетта (АУ, ООС, все такое)
Примечание:

читать после драббла

Они все же уехали с тем ирландцем. В текстах его песен.

589 слов

***

Так вот ты какая, оказывается. Вот ты какая, любовь моя. Никто не сравнится с тобой. Кто там еще утром был единственным смыслом моей жизни, Бенволио? Забудь ее имя. Я уже не помню.

Какая ты красивая. Тоненькая и гибкая, как веточка ивовая. Улыбнись, улыбнись еще этому старику, солнце. Как ты пальчики свои на его запястье положила. Ох, у меня жар.

Так, Марсела, приди в себя! Где эти висель… эээ… веселые молодые сеньоры, Меркуцио и Бенволио? Главное, чтобы не затеяли подшутить над кем из гостей, – и не подходили и близко к Тибальду, племяннику Капулетти. Он уже и без того подозрительно на всех нас посматривает.

Хорошо, что все давно привыкли звать меня мужским именем и не выдадут нас нечаянной оговоркой. Полезно бывает ребенком убегать из дома в поисках дороги в сказочный Вечный Город, переодевшись мальчишкой и прозвавшись Ромео, идущим в Рим, – потом это прозвище кузены, задираясь, припоминают на каждом шагу, и драки их надолго не утихомиривают.

Вот в Рим-то я сейчас и убегу, похоже. Как только ты посмотришь на меня. Нет, как только ответишь мне. Звездное небо, какой у тебя голос! Сладкозвучная лютня этого заезжего менестреля-ирландца должна с досады треснуть, ибо такого голоса даже ей не дано.

Позволь к рукам твоим прикоснуться, красота моя. Запах твоих волос вдохнуть. Какая ты вся теплая и нежная! Весенняя роща цветущая, медвяным ароматом окутанная. Губы твои… Голова кружится.

Я и в самом деле веду себя, как какой-то мальчишка! Еще имени твоего не знаю, – а ума уже лишилась. Хочу быть рядом. Гостьей, подругой, сестрой, кем угодно. Всегда. Каждый час, каждый миг проводить с тобой. Слушать тебя, смотреть на тебя, прикасаться. Ты счастье мое.

Что?! Капулетти? Ха. Судьба умеет над нами шутить. Чем же мне объяснять отцу внезапное стремление приятельствовать с дочерью его извечного врага?

Нет, я не могу жить и не знать, желанны ли тебе мои – Марселы, не Ромео! – речи и прикосновения. Даже если у меня есть только эта ночь. Только этот час.

***

Как же так, солнце мое?! Зачем ты ушла без меня? Мы ведь хотели бродить по свету вместе. Что же я буду делать теперь одна? Даже ключа ты мне не оставила от той двери, которую захлопнула за собой. Хоть каплю яда, милая.

Губы твои еще теплы, – но больше ты никогда не поцелуешь меня, моя Монтекки, не обнимешь, не прижмешь к себе крепко. Не погладишь по щеке узкой ладонью, не будешь перебирать мои волосы сильными длинными пальцами, говорить, что в лучах рассветного солнца они горят золотом. Жить мне теперь в этих сумерках предрассветных холодных без тебя, любимая, – в вечном ожидании тебя, в вечном ожидании утра, которое не наступит никогда. Потому, что золотым жаром яростным и страстным горели твои глаза, любимая, – а без тебя нет больше света мне в этом мире.

А ведь мы столько мечтали с тобой о бесконечных рассветах, которые будем встречать вдвоем где-нибудь вдали ото всех, кто знает нас как Марселу и Джульетту. Ты даже согласна была никогда не носить больше платьев (и радостно смеялась этой необходимости, мальчишка), чтобы нас считали обычной супружеской парой. Хотела, чтобы мы уехали с тем ирландцем на его далекий остров в северных морях, и всю жизнь были вместе.

Ромео мой, Марсела моя. Только я ни под какой маской тебя бы ни с кем не спутала: твои шипы, роза моя, вернее аромата, который тоже может быть обманчивым. Как все в этом мире. Все здесь неверно: даже услуга друга может обернуться злом.

Нет, я не хочу оставаться здесь одна. Тебя нет – и ничего нет. Подожди меня, любимая, не уходи далеко. Я ведь обещала быть рядом с тобой. Даже если у нас есть только эта ночь. Только этот час.

@музыка: Greensleeves

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка №18

[Капитанова Надежда]

Автор:  Капитанова Надежда
Бета:  Турмалин
Название: Обещание
По заявке: Риал-пипл-фем, ориджинал или малоизвестный фандом. Длительная поездка одной из подруг. (Белая Гвардия − Когда ты вернешься)
Фандом: Макс Фрай «Лабиринты Ехо»
Пейринг: Теххи/Меламори
Примечание: вероятный ООС девушек)

775 слов

Беловолосые великаны сходили на землю со своего корабля в порту Ехо. Ко всему привычные горожане невольно оглядывались на ровный строй арварохцев. Во главе их шел, разумеется, Алотхо, повелитель двух полусотен Острозубов. Одна из полусотен сторожила сейчас Холоми, чтобы оттуда не сбежал «презренный Мудлах». Другая – шагала за своим предводителем. А рядом с предводителем шла та, ради которой Алотхо Аллирох пренебрег традициями своей родины, пустив женщину на корабль для досмотра. Это была леди Меламори, разумеется. Ее белое лоохи развевалось по ветру, а радостная улыбка своей яркостью затмевала солнце. По крайней мере, мне так казалось. Один вид ее улыбки согревал мне сердце не хуже бальзама Кахара. Отчего-то никто кроме меня этого не видел.
Меньше дюжины дней оставалось до ее отъезда из Ехо. Она сама еще точно не знала, уедет ли, но я это предчувствовала. Это была одна из последних возможностей увидеть ее, и я, закрыв трактир, поспешила на пристань, узнав о прибытии «Бурунного шипа». Она прижималась к боку Алотхо, ее тоненькие пальчики обхватывали его запястье, и мне стало невыносимо горько от контраста их почти прозрачной хрупкости и белизны с загорелой кожей арварохца. Я пыталась вспомнить ощущение этих пальцев на себе – и не смогла.
Вдруг Меламори заметила меня в толпе, и ее улыбка потускнела. Я развернулась и быстрым шагом направилась к выходу из портового лабиринта. Макс, хвала магистрам, был в отъезде по очередному делу, и я могла не открывать нынче трактир. Исход приближавшегося вечера становился предсказуемым - по дороге домой нужно купить вина получше.
Она пришла поздно, почти ночью, когда солнце уже наполовину погрузилось в воды Хурона. Стучалась в дверь, долго и громко, вместо того, чтобы просто послать зов. Она была все в том же белом лоохи, что и утром, только лицо уже не светилось радостью, а выглядело виноватым.
- Впустишь? – поинтересовалась она негромко.
Вместо ответа я только шире открыла дверь. Проходя мимо, она задела меня плечом, и я вздрогнула от неожиданности. Меламори, не заметив этого, вошла в трактир и села за крайний столик. Я захлопнула дверь и проследовала за ней.
- Теххи, - она коротко выдохнула, – я пришла к тебе, потому что не хочу, чтобы мы расстались вот так.
- Расстались? – только это слово было мне важно. – Ты все-таки уезжаешь?
- Да. Я говорила с Джуффином. Он намекнул, что мне нужно двигаться дальше. Мой путь лежит через Арварох.
- И когда?
- Скоро. Алотхо сегодня казнил своего презренного Мудлаха. Думаю, мы отплываем через пару дней. Я пришла проститься, Теххи. – С этими словами она достала из кармана лоохи бутылку, в которой плескалась рубиново-красная жидкость. В свете закатного солнца жидкость меняла свой оттенок, и на пару мгновений мне показалось, что в бутылке кровь.
- Что это, Меламори?
- «Кровь Сердца Мира», вино из погребов Иафаха. Мне кажется, сегодняшний вечер подходящее время для него.
Я уже осушила свою бутылку, но отказаться от знаменитого вина было бы кощунством. Поэтому я молча принесла два бокала, а Меламори разлила вино, густое и тягучее.
- За что будем пить? – спросила я.
- За счастье, – ответила она. – За то, чтобы ты была счастлива с Максом, а Макс был счастлив с тобой.
Я, очевидно, не смогла скрыть удивления на своем лице, поскольку Меламори поставила свой бокал обратно на стол и начала сбивчиво объяснять:
- Я запуталась, Теххи. Я запуталась в себе, в своих чувствах к Максу, к Алотхо, к тебе. Я не знаю, что делать! Мне нужно уйти, убежать, уехать от вас всех и подумать, хорошенько подумать.
- И поэтому ты едешь на Арварох с Алотхо?
- Да. Он простой и предсказуемый, я могу его контролировать, – а вот Макса не могла. И тебя тоже.
Я не знала, как реагировать на это признание, поэтому молча пригубила вино. Меламори осушила свой бокал до дна.
- Я еще не знаю, вернусь ли, но я постараюсь, – вновь заговорила она. – Слышишь, Теххи? Я постараюсь вернуться.
- И что тогда будет, леди?
- Все будет иначе, Теххи, вот увидишь. Все будет по-другому, наверняка лучше, чем уже было.
- Все будет иначе, – повторила я, поставила свой бокал на стол и поднялась, чтобы посмотреть на нее поближе, чтобы заглянуть ей в глаза и увидеть, что на самом деле у нее на уме.
Меламори тут же вскочила со стула сама, так что мы оказались неожиданно близко, а потом резко обняла меня, чего не случалось уже многие дюжины дней. Я не успела ответить на это, как она отпрянула и выбежала на улицу, хлопнув дверью. Мне остался лишь звук удаляющихся торопливых шагов. Выйдя за порог, я успела увидеть только мелькнувшее на повороте белое лоохи, окрашенное в розовый последним закатным лучом.
Я закрыла дверь и вернулась к столику, чтобы убрать посуду. Вино на дне моего бокала опять показалось мне кровью, и я отчетливо поняла, что несмотря на то, что она вернется, мы больше не увидимся никогда.
Так и случилось.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка № 8

[agua-tofana]

Автор: agua-tofana
Название: Я здесь
По заявке: 8) Fleur - На мягких лапах. Ориджинал, можно что-нибудь фэнтезийное (вампирско-оборотневое). Главное - передать настроение, и рейтинг лучше бы не ниже R
Примечания: с рейтингом не очень получилось

365 слов

В то место, что мы зовем домом, я возвращаюсь на рассвете, как обычно. Рассвет – наше время, полдень ночных зверей. Ты стоишь у окна, прижавшись щекой к стеклу, и я знаю, что ты заметила меня – серую тень в паутине рассвета.

И я знаю, что стекло не нагрелось и не запотело от твоего дыхания.

Ты умерла в Миннесоте в конце восемнадцатого века, но я все равно люблю тебя.

Превращаться в человека, как обычно, больно и страшно, но тебе нравится смотреть на это, а мне нравится доставлять тебе удовольствие. Но прежде, бесшумно ступая по гулкому полу, я подхожу ближе и холодным носом провожу по холодной коже, задирая мятую ночную сорочку. У тебя странный запах – но его невозможно спутать, невозможно забыть.

Боль ломает меня через колено, выкручивает, как мокрую тряпку, и ты немигающим взглядом смотришь, как из волка рождается человек. А потом стряхиваешь холодными пальцами клочки серой шерсти, прилипшие к горячей, влажной коже. Я дрожу. Эта новая, не успевшая загрубеть кожа чертовски чувствительна, и ты знаешь это, как никто другой. Мне кажется, что твои следы остаются на ней навсегда, как отпечаток ладони в незастывшем бетоне.

Следы зубов – на бедре повыше колена. Следы губ - на шее и бусинами к груди. Следы языка – в ямочке под ухом, вокруг пупка и ниже. У тебя холодный язык и холодные пальцы, и вряд ли мне когда-то захочется другого. Я плавлюсь в твоем холодном огне, до визга, до прикушенных губ, до горячих слез под плотно сжатыми веками.

Любительница рискованных игр, ты задергиваешь плотные шторы в последний момент, когда солнце готово ударить в тебя осиновыми кольями лучей. Ты засыпаешь, а я иду по твоим следам, прочерчивая пальцами твои пути на своем теле. У меня горячие руки, и это совсем не то, и я терпеливо жду, когда сядет солнце и ты проснешься, чтобы заново расплавить меня, насадить на пальцы, заставить рычать, стонать, подставляться, как волчица в течке. Уходя на охоту, я буду думать, что ты, возможно, ждешь меня, прижимаясь щекой к стеклу.

Век оборотней короток, а вампиры могут жить вечно. Но пока я с тобой, ни один охотник на нечисть не окажется у тебя за спиной. Потому что там буду я.

Твое сердце не бьется уже лет двести, но мне кажется, что это не имеет значения.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка № 31

[agua-tofana]

Автор: agua-tofana
Название: Однажды в Хогвартсе
По заявке: 31) ГП, Панси/Гермиона. Без особенного рейтинга, момент из жизни во время войны. Обе по разные стороны, но вместе... Ау, конечно) Жанр любой. (Горячий шоколад − Без ума от счастья)
Примечания: не очень-то они и вместе, сорри…

585 слов

Нет ничего смешнее слова «мы», когда нет того, что этим словом обозначается.

- Мы будем заняты… - говорит Гермиона привычно и осекается. Гарри пойдет на отработку к Амбридж. Рон будет злиться из-за этого и уйдет на стадион, гонять на метле до посинения. «Ты поможешь с Чарами?» - спросит он позже, не сомневаясь, что весь вечер Гермиона занималась уроками. А Гарри ничего не спросит, думая о своем.

Кажется, она теряет друзей.

Торопясь выйти из кабинета ЗоТС, Гермиона нечаянно задевает плечом Малфоя. Смотрит на него, готовая к ядовитой отповеди, но он ее не видит. Он видит что-то другое, от чего ему больно и тоскливо.

Врагов она тоже теряет.

И повсюду эта розовая кофточка. Госпожа инспектор. И правила, правила, которые Гермиона Грейнджер всегда так уважала. Теперь ее даже во сне не оставляет желание нарушить как можно больше из них.

Но один в поле не воин. Или просто она не настоящая гриффиндорка. Ей страшно. Не из-за Амбридж – а из-за того, что все меняется: школа, речи, лица. Она делает вид, что все хорошо, и отчаянно хочет обратно в прошлое.

И когда Панси Паркинсон, подражая Малфою, говорит фальцетом «грязнокровка», Гермиона готова расцеловать ее – потому, что Паркинсон нормальная, она понятная, она обычная слизеринка из их общего, разделенного лишь факультетскими столами «вчера».

Гермиона действительно целует ее, потом, почти случайно, когда поздним вечером они сталкиваются при патрулировании коридоров, и губам Паркинсон тоже нечем заняться. И это не более странно, чем шрамы от пера на руке у Гарри. Панси такая обычная: жадная и торопливая, горячая и настойчивая, грубоватая и одинокая. Наверное, у них с Малфоем не складывается.

У Гермионы больше нет никакого «мы», но есть она и Панси. «Ты и я, - думает она, - ты и я». Это хуже, чем «мы», но лучше, чем ничего.

Гарри и Рон, наверное, по-прежнему считают, что Гермиона не вылезает из библиотеки, а она не вылезает из объятий Паркинсон. В новом, «амбриджевском» Хогвартсе сделать это сложно, но Паркинсон – в Инспекционной дружине, и ей позволяется больше свободы, чем остальным. Как прежде позволялось гриффиндорцам, пожалуй. Но для Гермионы это не имеет значения, когда Панси рядом – с ней удивительно тепло.


- Ты так на Паркинсон смотришь… - говорит Джинни за завтраком.

- Как? – настороженно спрашивает Гермиона.

- Как… как Гарри на Малфоя, - находит сравнение Джинни. Гермиона поворачивает голову. Гарри действительно исподлобья наблюдает за Малфоем, а Рон - за ним самим, забыв о стынущем завтраке. Гермионе кажется, что она вот-вот что-то поймет, но она забывает об этом, поймав взгляд Панси, говорящий – вечером, где всегда.


Убаюканная вновь обретшим опору миром и поцелуями Паркинсон, Гермиона лелеет собственный план. И ошибается.

- Панси, - начинает она, когда они лежат на сброшенных мантиях, прижавшись друг к другу так тесно, будто у них одна кожа на двоих. Когда эмблем не видно, мантии совершенно одинаковы, и Гермиона решается. - А ты не хочешь… к нам? Мы против Амбридж, мы хотим, чтобы в школе учили практике, а не теории, мы…

С ее губ готовы сорваться слова «отряд Дамблдора», когда Паркинсон резко отворачивает голову, и в руку Гермионы что-то впивается. Значок члена Инспекционной дружины, всего-навсего. Забавно, Гермионе на миг показалось, что у Панси выросли шипы.

- Господи, Грейнджер, тебе обязательно нужно нести эту чушь? – колюче говорит Паркинсон, одеваясь.

- Но я… ты… - машинально пытается объясниться Гермиона, не сомневаясь, что все кончилось. Паркинсон выдергивает из-под нее свою мантию.

- Я. И ты, - говорит она зло перед тем, как уйти. – Каждый сам по себе.

И только в конце года, в кабинете Амбридж, где мир окончательно раскалывается надвое, и Панси оказывается на другой стороне, Гермиона понимает, что ничего и не начиналось.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка №48

[SeverInnka]

Название: Trust in me when I say…
По заявке: 48. l word, Элис/Таша либо Шейн/Кармен (в крайнем случае Элис/Дэйна либо Шейн/Пейдж) Muse - Can't Take My Eyes Off You. Передать настроение песни)



Автор:  SeverInnka
Бета:  agua-tofana
Рейтинг: R
Фандом: LWord
Пейринг: Шейн/Кармен
От автора: писалось не столько как выполнение заявки на фест, сколько по просьбам трудящихся :P
Права размещений и публикаций: поставить в известность автора

1196 слов (без эпиграфа)

«…I love you baby
And if it's quite all right
I need you baby
To warm the lonely night
I love you baby
Trust in me when I say»
(c)Muse - Can't Take My Eyes Off You

Как она меня терпит – не знаю. Мне еще никогда не попадались такие терпеливые девушки… по привычке хотела сказать «телки», но когда я вспоминаю ее, даже просто имя - язык не поворачивается. Черт. Я наверное, втрескалась в нее по уши, чего уж… И что мне делать со всем этим?

Пока думала, я переступила порог спальни. «Все это», именуемое моей девушкой Кармен, спало в обнимку с подушкой. И я тут же поняла одно – я ее не отпущу. А еще…

- Так и будешь стоять или составишь мне компанию? – хрипло шепчет она в подушку и приподнимает голову: сонная, со спутанными волосами. - Где тебя черти носили, расскажешь утром. И объяснишь, что значит - «она временно недоступна… точнее, доступна, но не тебе, крошка», - она откашливается, добавляя строгости в голос, чтобы я ощутила себя провинившейся малолеткой, ищущей оправдания…

Блядь.

- Это все шуточки Джо. Она, видимо, взяла мой телефон, когда я…

- Сделай милость, - перебивает она, достаточно проснувшись, чтобы разглядеть в полумраке мою разбитую рожу и порванную рубаху, - сходи в душ.

Похоже, не заметила. До утра еще есть время. Хотя кого я обманываю: утром рожа будет еще та, а за, сука, порванное ухо я еще надеру этой чокнутой жопу. Не бабы пошли, а неврастенички с замашками маньяков.


Вода обжигает. Ссадины на плечах придется как-то объяснять. Как назло – не трахалась я ни с кем, но ведь черта с два поверит. Ебаная Джо, намылю ей завтра шею, чтоб не лезла к телефону, когда я работаю. Только оставь мобилу на столе… Ухо пульсирует и страшно хочется закурить, чтоб хоть немного отвлечься. За стеной скрипит кровать, и полоска света под дверью не сулит ничего хорошего. Ну, будем считать, что утро уже наступило. Успеваю вытащить из кармана брошенных на пол джинсов пачку сигарет, зажигалку и затягиваюсь как раз вовремя, чтобы успеть получить порцию никотина перед неизбежным.

- Твою мать, Шейн! Это еще что? – она врывается, ощупывает мое лицо, задевает ухо, и я шиплю сквозь зажатую в зубах сигарету:

- Больно же!

- Кто?.. Что случилось? – она падает на колени прямо перед толчком, на котором я сижу, и смотрит. Блядь, ну нельзя так смотреть, Карм, ведь я не святая. Чего ты от меня ждешь?

- Морду набили, что, не видно?

Она бьет меня кулаком по бедру. У нее даже удар выходит мягким, сразу же извиняющимся, будто только так она может сказать мне, что я дура, и в то же время - что она меня любит… дуру такую.
Потом молча поднимается и, запахнув халат, роется в тумбочке под раковиной, выуживая вату и какую-то чепуху типа йода или перекиси. Никогда не мазалась таким, только раз, когда ножом по пальцу заехала. И то потому, что Элис была рядом, запаниковала, залила своим йодом полстолешницы.

- Опять чью-то сучку трахнула? – спрашивает она, нарочито сильно прижимает тампон к уху, чтоб я завертелась от боли.

- Нет, - говорю я абсолютно честно.

- Тогда что? – не верит она. Я бы тоже не поверила, но говорить правду у меня нет желания, да и было бы что говорить. Сука отделалась парой ударов в живот, а я вот такая расписная, и только благодаря Френку, знакомому вышибале, унесла ноги и полный рот зубов.

- Ничего. Просто у нас разные взгляды на жизнь, - полы ее халата, шелкового, почти прозрачного, так удачно разошлись, что я начинаю терять нить разговора.

- И это, по-твоему, жизнь? Ты же завтра будешь синяя… Ты не могла промолчать? – Кармен обрабатывает мои губы, а я вытягиваю их так, что получается почти улыбка. Когда она так сердится, когда ее голос дрожит, я знаю, что она демонстрирует строгость только для того, чтобы я не распустилась вконец, но на самом деле…

- Я обещаю больше так не делать, - ладонью я пробираюсь от ее бедра к животу, обвожу грудь и облизываюсь. На языке мерзко горчит.

У нее перехватывает дыхание, когда я резко дергаю ее на себя.

- Шейн! – вскрикивает она. - Я еще не закончила, а ты не ответила… - Я и не отвечаю, а она больше не спрашивает, когда мои губы находят ее грудь; зубы захватывают сосок; ладонью подныривает под трусики, такие смешные, с розовыми кружевами, натирающими кожу, когда я быстро двигаю рукой… Она сама насаживается на мои пальцы, крепко вцепляясь в плечи; пытается сжимать их не так сильно, но стоит мне добавить еще один палец, и у нее сносит крышу.

- Моя девочка, - ловлю ее губами, пальцами, языком… Я забываю сейчас не только о том, что было вечером, что я думала, когда шла сюда, но даже, блядь, то, как меня зовут, потому что в ушах - ее стон, ее имя срывается с губ, и я не останавливаюсь. Даже когда чувствую, как она сжимается внутри, как пульсирует под пальцами; даже когда она шепчет на ухо: «Люблю, слышишь?» Я хочу сейчас только ее; и, как настоящий наркотик, чем больше получаю, тем больше хочу.


- Так почему ты подралась? – она обнимает меня со спины, утыкается в шею носом. Голос звучит беспечно, без заинтересованности в ответе, но я знаю, что она не отстанет.

- Потому что мне не понравилось то, с каким тоном со мной говорили, и то, что говорили про тебя.

Меня прижимают к кровати раньше, чем я понимаю, что сказала.

- Шейн! Кто и что сказал тебе про меня?

- Ничего личного. То есть… - Я вижу, как горят ее глаза, и почему-то думаю, что, наверное, плохо знаю ее, потому что такую Кармен – готовую разорвать врага или, как минимум, заехать ему в глаз, я еще не видела.

- Ты что-то скрываешь, Карм? – Лучшая оборона – нападение, да?

- Нет. Но теперь ты мне все расскажешь, и, - она закрывает мне ладонью рот, обрывая готовые прозвучать оправдания, - никакой лжи. Ради меня.

Я киваю, но, признаться, стараюсь на ходу придумать что-то, похожее на правду. Однако когда она так смотрит на меня, все куда-то испаряется: и ложь, и тысяча заговаривающих зубы историй, и всегда беспроигрышное – «секс, а потом я расскажу тебе все»… Я просто сдаюсь этой девушке. Сдаюсь ее рукам; ее нежности и силе, которые влекут меня и не дают быть прежней Шейн. А, может быть, я никогда и не была настоящей - до встречи с ней?

- Одна сука сказала, что я трахаюсь с потаскушкой-латинкой, и за это получила от меня в живот. А она была довольно крупной, но тут подоспел Фрэнки и…

Меня заткнули моим же способом. Быстро и эффективно.


- Теперь ты будешь «моим героем», - она придвигает ко мне холодное пиво, подкладывает своей фирменной пасты, садится напротив, поставив локти на стол, щурясь довольно.

- Теперь ты всегда будешь мне это припоминать?

- Нет. Только на семейные торжества, - она вытягивает руку вдоль стола, касаясь моей кончиками пальцев. Я чуть не давлюсь пивом, но заговорить не решаюсь. Это как разряд тока, или удар молнии, или все вместе… Я чувствую ее. Каждой клеточкой, черт. Я чувствую, как бешено бьется мое сердце, когда я на минуту представляю, как это - «семья». Быть с кем-то так долго, чтобы почувствовать разницу между быстрым трахом и занятием любовью в общей постели. У меня поехала крыша или пиво слишком крепкое; но я хочу понять до конца, как это: жить с ней, иметь общие праздники, общие истории… А чем мы, мать вашу, хуже Тины с Бет? Конечно, я не идеальна, куда там. Я та еще блядская сука, но с ней… с ней я могу стать лучше. Когда-нибудь я стану ее достойна…

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка № 51

[Alexandra Price]

Автор: caaaaarl

Название: отсутствует.

Заявка: Inception. Мол\Ариадна, постфильм. Мол приходит во сны к Ариадне. Она хочет с ней подружиться. Общие секреты архитекторов снов, нежность, бегство во сны.
Hurts - Illuminated

P.S. автор первый раз пишет что-то по заявке, это вообще первый фик, который пишет автор == не уверен, что все получилось как надо. очень волнуюсь, не бейте,пожалуйста. и прощу прощения за длину Тт

830 слов

 

Сзади послышался шорох, чудом не потерявшийся в шуме прибоя. Смотреть на тотем не было нужды – Ариадна и без того знала, что спит. Она видела вокруг себя потрясающе красивое море, отражающее закат. Такой, которого не могло бы существовать в реальности.

Реальность…Вопреки здравому смыслу, предубеждениям, которые, казалось, четко засели в голове после дела Фишера-Кобба, в голове вновь гнездились сомнения. Нужно ли жить одной реальностью, если ничего в ней не держит? А во сне – человек,который тебя ждет. Не ради денег, полученных в качестве гонорара от Сайто, не ради того, что рассчитывают на помощь с проектом или… Ох, сколько этих «или».

Но здесь и сейчас все это не имеет никакого значения.

Ариадна оглядывается. Снова она. Будоражащая воображение, приходящая во сны. Говорит,что хочет подружиться. Сопротивляться нет смысла – все равно добьется своего.

- Ты здесь?

- А где мне быть? – пожимает плечами Мол, - Доминик больше не видит меня во сне. А твоя компания мне по душе. Или мне не надо было приходить?

В ответ Ариадна садится и вытягивает ноги к краю волн, задумчиво смотрит на море. Мол опускается рядом на теплую, почти горячую гальку. От случайного прикосновения к плечу Ариадна переключает внимание на нее.

«Лицо как будто светится», - неожиданно для себя подумала девушка. Если бы она не знала,какой может быть Мол, точно решила бы, что перед ней ангел. Но ангелы не пользуются огнестрельным оружием и не хватаются за нож, пытаясь удержать мужа.

Было хорошо и спокойно. Рядом с ней Ариадну не мучили сомнения, не одолевала головная боль. Не было тяжелых мыслей. И такое ощущение… будто бы на своем месте.

- Вижу,сегодня не лучшее время для разговоров, - произнесла Мол после долгого молчания, разрушив созданную волнами и ветром мелодию, поднялась, и, шурша платьем,вошла в воду. Медленно: вот она по колено, по пояс, по грудь…

Раздался странный, звонкий и неуместно противный звук. Ариадна проснулась и выключила будильник. Хмурясь, поднялась с кровати. Уже не первый раз ей снилась Мол, и эти сны приносили ей намного больше удовольствия, чем остальные. Хотя она появлялась почти каждую ночь, но, кажется, всегда неожиданно – проекции все еще оставались вне власти. Да и возможно ли вообще как-то ими управлять?

Вопрос не давал покоя. День выдался на редкость суматошным и неприятным. Вдобавок, одна малознакомая девушка попросила занять ей денег. А под вечер позвонил отец и они снова поругались.

«Лучше было вообще не просыпаться», - подумала она, вспоминая уходящую в море фигуру в белом, за которой собиралась побежать…

Не дожидаясь времени, когда все нормальные («когда это я стала нормальной?») люди ложатся спать, Ариадна пошла на кухню и потянулась за ящиком с лекарствами,точнее – к коробочке со снотворным, которое она «одолжила» у Юсуфа. Ей не хотелось думать сейчас ни о том, что произошло, ни о чем-либо другом вообще.Девушка налила стакан воды и залпом выпила таблетку. Последнее, о чем она думала, была Мол.

- Когда создаешь пространство, связанное с природой, населяй его уж хоть кем-нибудь,кроме людей. Например, я почти уверена, что не найду здесь ни одного ежика. Или белки. А ведь так было бы достовернее. Ты же архитектор. Твоё творение должно быть идеально.

Они стояли на опушке леса. Шуршали кроны деревьев, где-то вдалеке выдавала свою трель одинокая птичка. Мол сжимала её руку.

- Есть вопрос, - твердо сказала Ариадна.

- Ну и где он? – насмешливо улыбнулась женщина.

- Если…если меня ничего не держит в моей реальности. Нужно ли считать её основной для себя? Или… Я совсем запуталась, знаешь.

- Глупая ты еще. Молодой и наивный архитектор, - Мол мягко посмотрела на неё, - это вопрос веры. Я уже говорила это при тебе, ведь так? Твоя реальность там, где тебе хорошо. Где ты чувствуешь себя лучше. Где есть кто-то, кто будет тебя ждать и любить. Когда есть любовь, совсем не важно, в какой вы реальности.Находясь в любом месте, вы все равно создаете вокруг свой собственный мир со своими законами и правилами.

Ариадна кивнула. Можно ли верить этой женщине? Похоже, что она говорит от сердца. И наверняка она по-своему права.

- Удиви меня, - внезапный шепот на ухо. Ариадна вздрагивает. Но слушается.

Трава расступается, лес как будто уходит в сторону. Из земли начинает вырастать башня, а они – на крыше. Появляются детали – перила, дверь, ведущая на чердак.Все выше и выше, и уже видится, что рассветное солнце осталось где-то далеко внизу.

Мол открывает глаза. Все останавливается.

- Люблю высотные здания. Но так меня на их крыши еще никто не приводил.

Берет за плечи и подводит к перилам. Нежно обнимает.

«В следующий раз надо будет перевернуть мир. Хоть в каком-то из этих смыслов».

Смотреть на тотем не было нужды – Ариадна и без того знала, что спит. А во сне можно все. Она поворачивается лицом к Мол, чувствует спиной перила.

- Это было только начало.

Они почти одного роста. Ариадна закрывает глаза Мол руками.

- Не подглядывай.

«Сейчас.Её губы так близко. Какой-то сантиметр».

Звон стекла. Как она могла забыть, что снотворное действует совсем недолго?

Стакан,который девушка держала в руке, упал на пол в момент её пробуждения.

За окном разливаются сиреневым сумерки.

В зеркале отражается темноволосая девушка с блеском в глазах.

И неважно, что человек, который что-то значит для нее, существует только во сне.

Она знает,что там можно все.

И что в следующий раз она будет немного решительнее.

 

---

Заявка № 5

[agua-tofana]

Автор: agua-tofana
Название: Гавань
По заявке: 5) Пираты Карибского моря. Элизабет Суонн/Анамариа, без соплей, общее настроение из: Земфира – Аривидерчи
Примечания: Элизабет там не совсем Суонн…

510 слов

Уилл Тернер – потерянная душа, Уилл Тернер бессмертен, Уилл Тернер – Харон в пиратской бандане, переправляющий к берегам Смерти души тех, чье сердце не лежит в сундуке залогом вечности.

Уилл Тернер сходил на берег семьсот пятьдесят четыре дня назад. Теперь у нее впереди – восемь лет вечности. Уже второй вечности, составленной, как из бусин, из одинаковых дней ее единственной жизни.

А Джек на Тортуге. Наверное, Джек на Тортуге – если, конечно, не на Кубе, и не в Порт-о-Пренсе и если морской дьявол не занес его в Санто-Доминго – тогда он точно на Тортуге.

В общем, Джек где-то там, где есть ром.

Лиз отворачивается от черного в дырках звезд прямоугольника окна и находит в зыбкой темноте губы Аны. Вкус рома, табака и соли – совсем, как у Уилла. Или у Джека.


…- Уилла ждешь? – она появилась за спиной неожиданно, когда Элизабет, щурясь до слез, всматривалась в дрожащий и сверкающий простор. Оттуда, где небо терялось в море, к ней всегда приходили самые неожиданные, самые захватывающие, самые увлекательные приключения.

Анамариа пришла с другой стороны.

- Или Джека? – снова спросила пиратка, локтями опираясь на перила: в левой руке – стакан, рома на донышке; черная шляпа - низко на лоб, черные глаза – и море в них, черные волосы треплет соленый ветер… Элизабет забыла о море, смотрела жадно, как в первый раз видела.

- А может, ни того, ни другого? – стакан покатился по деревянному настилу, свалился в воду с громким бульком – морским чертям на радость; Анамариа пальцем сдвинула шляпу на затылок. – Может, ты просто любишь… пиратов?


Ана целует в ответ, но она уже не здесь, она там, в море, за штурвалом своего "Скитальца". Море, думает Лиз, la mar – ее вечная соперница, забирающая у нее всех, одного за другим. Элизабет Тернер – водоросль, что остается на берегу, когда прилив отступает, забирая с собой капитанов и их корабли…

- Давай выпьем, - предлагает она. Звякает в темноте стекло о стекло, булькает ром, Ана говорит:

- За попутный ветер!

- За возвращение в гавань, - смеется Лиз, выплескивая ром в смятое платье у кровати, как когда-то, несколько вечностей назад, в песок далекого острова.

Ана спит, и ей снится море. Платье Лиз пахнет ромом, а руки – керосином, слитым из фонаря. От ночного ветра стучат зубы, и она стискивает их все сильнее. Челюсть болит от напряжения, но Лиз этого не замечает. Ночная улица пахнет морем, спящим, вздыхающим во сне.

Она оказывается в трюме «Скитальца» быстрее, чем на собственной кухне поутру. Часовые пьянствуют в трюме, остальные - на берегу. Последняя ночь на суше… Лиз улыбается.

Пустая бутыль катится в сторону, Элизабет поднимается по лестнице – платье путается в ногах, снимает ближайший фонарь и швыряет вниз, в трюм. Веселое, голодное пламя бежит по керосиновой дорожке в поисках пищи – дерева, просмоленных тросов, бочек с порохом.

Лиз плотно закрывает люк. Канат обжигает ладони, когда она скользит вниз, в легкую лодчонку. Она уже подгребает к берегу, когда первый язык пламени вырывается из пушечного порта.

Добежав до дома, она сдирает с себя воняющее керосином платье, засовывает его комом в чулан, между старых пыльных кресел, и залезает под одеяло, греться у обжигающего бока Анамарии. За окном робко разгорается зарево пожара в порту. Завтра «Скиталец» не выйдет в море. La mar на этот раз проиграла.

Элизабет Тернер счастливо вздыхает и засыпает.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"

---

Заявка № 52

[Castaliana]

Автор: Castaliana.
Название: Новое матное слово.
Заявка: Original. Отношения, мучительные для обеих, безуспешные попытки разрыва. Эмоциональная зависимость.
Flёur - Новое матное слово.

438 слов

Ты чувствуешь, как у тебя горит всё внутри, даже если она просто с тобой разговаривает – ведь раньше всё было по-другому. Ведь когда-то у вас всё получалось.
Не было этих надменных и повелительных ноток в её голосе, а все язвительные комментарии относились к кому-то другому, не к тебе. Ей всегда удавалось быть на редкость саркастичной, но кто бы мог подумать, что свой талант она когда-нибудь применит на тебе?
Её редкие поцелуи стали ожесточенней, а когда она тянет тебя за волосы или до синяков сжимает кожу, ты изо всех сил стараешься молчать и не жмуриться. Грудное рычание – и пальцы сжимаются сильнее, пока ты, наконец, не охнешь или не прикусишь губу до крови. Ты бы сочла сумасшедшим любого, у кого был бы такой же взгляд, как у неё в такие моменты.
Она наполняет тебя до краёв своими эмоциями и полностью опустошает, выкорчёвывает с корнем душу.
Иногда тебе кажется, что тебя убили уже три тысячи раз всеми возможными способами.
Но каждый день, каждым словом, взглядом и жестом она словно медленно снимает с тебя кожу.
***
Ты чувствуешь, как у тебя горит всё внутри, даже если она просто с тобой разговаривает – ведь раньше всё было по-другому. Ведь когда-то у вас всё получалось.
Она была любопытной, полной жизни студенткой с журналистики, бегала по всяким курсам, ходила на танцы. Ей удавалось насмешить тебя даже скорченной рожицей, она всему улыбалась и смеялась даже в безвыходных, по твоему мнению, ситуациях.
Что превратило её в эту унылую, вечно ноющую зануду? Ты ведь старалась развлекать её, как могла. А теперь она только и может, что молча слушать, смотреть исподлобья и вздыхать. Предложишь ей сходить куда-нибудь – вяло пожимает плечами и идёт. Спросишь её мнения – так она переспросит твоё. Куда исчезла вся её инициативность? Это раздражало, ох, как раздражало.
Ты ведь всегда хотела, как лучше. Ходить туда, куда она хочет. Говорить о том, о чём ей интересно. Слушать её, в конце концов!
А если ты не сдержишься и скажешь что-нибудь про то, как она изменилась и как теперь тебе тяжело, она затянет тихим голоском:
- Зачем ты так? Я так хорошо к тебе относилась…
И на откровенные разговоры не выходит. Только смотрит грустно и упорно повторяет: «Люблю тебя, ты лучше всех…». Как будто неясно, что можно всё спасти, если только сесть и поговорить. Ты же, чёрт возьми, хочешь всё спасти! А ей как будто бы всё равно – безразлично пожмёт плечами и пойдёт себе дальше. Перешагнув через тебя – уставшую пытаться до неё достучаться.
Она наполняет тебя до краёв чувством вины и полностью опустошает.
Иногда тебе кажется, что тебя убили уже три тысячи раз всеми возможными способами.
Но каждый день, многозначительными паузами, печальным взглядом и обречённой покорностью она словно медленно снимает с тебя кожу.

@темы: Драббломания "Femme-Songs"