Заявка № 5

[femmeslash]

Автор: agua-tofana
Название: Гавань
По заявке: 5) Пираты Карибского моря. Элизабет Суонн/Анамариа, без соплей, общее настроение из: Земфира – Аривидерчи
Примечания: Элизабет там не совсем Суонн…

510 слов

Уилл Тернер – потерянная душа, Уилл Тернер бессмертен, Уилл Тернер – Харон в пиратской бандане, переправляющий к берегам Смерти души тех, чье сердце не лежит в сундуке залогом вечности.

Уилл Тернер сходил на берег семьсот пятьдесят четыре дня назад. Теперь у нее впереди – восемь лет вечности. Уже второй вечности, составленной, как из бусин, из одинаковых дней ее единственной жизни.

А Джек на Тортуге. Наверное, Джек на Тортуге – если, конечно, не на Кубе, и не в Порт-о-Пренсе и если морской дьявол не занес его в Санто-Доминго – тогда он точно на Тортуге.

В общем, Джек где-то там, где есть ром.

Лиз отворачивается от черного в дырках звезд прямоугольника окна и находит в зыбкой темноте губы Аны. Вкус рома, табака и соли – совсем, как у Уилла. Или у Джека.


…- Уилла ждешь? – она появилась за спиной неожиданно, когда Элизабет, щурясь до слез, всматривалась в дрожащий и сверкающий простор. Оттуда, где небо терялось в море, к ней всегда приходили самые неожиданные, самые захватывающие, самые увлекательные приключения.

Анамариа пришла с другой стороны.

- Или Джека? – снова спросила пиратка, локтями опираясь на перила: в левой руке – стакан, рома на донышке; черная шляпа - низко на лоб, черные глаза – и море в них, черные волосы треплет соленый ветер… Элизабет забыла о море, смотрела жадно, как в первый раз видела.

- А может, ни того, ни другого? – стакан покатился по деревянному настилу, свалился в воду с громким бульком – морским чертям на радость; Анамариа пальцем сдвинула шляпу на затылок. – Может, ты просто любишь… пиратов?


Ана целует в ответ, но она уже не здесь, она там, в море, за штурвалом своего "Скитальца". Море, думает Лиз, la mar – ее вечная соперница, забирающая у нее всех, одного за другим. Элизабет Тернер – водоросль, что остается на берегу, когда прилив отступает, забирая с собой капитанов и их корабли…

- Давай выпьем, - предлагает она. Звякает в темноте стекло о стекло, булькает ром, Ана говорит:

- За попутный ветер!

- За возвращение в гавань, - смеется Лиз, выплескивая ром в смятое платье у кровати, как когда-то, несколько вечностей назад, в песок далекого острова.

Ана спит, и ей снится море. Платье Лиз пахнет ромом, а руки – керосином, слитым из фонаря. От ночного ветра стучат зубы, и она стискивает их все сильнее. Челюсть болит от напряжения, но Лиз этого не замечает. Ночная улица пахнет морем, спящим, вздыхающим во сне.

Она оказывается в трюме «Скитальца» быстрее, чем на собственной кухне поутру. Часовые пьянствуют в трюме, остальные - на берегу. Последняя ночь на суше… Лиз улыбается.

Пустая бутыль катится в сторону, Элизабет поднимается по лестнице – платье путается в ногах, снимает ближайший фонарь и швыряет вниз, в трюм. Веселое, голодное пламя бежит по керосиновой дорожке в поисках пищи – дерева, просмоленных тросов, бочек с порохом.

Лиз плотно закрывает люк. Канат обжигает ладони, когда она скользит вниз, в легкую лодчонку. Она уже подгребает к берегу, когда первый язык пламени вырывается из пушечного порта.

Добежав до дома, она сдирает с себя воняющее керосином платье, засовывает его комом в чулан, между старых пыльных кресел, и залезает под одеяло, греться у обжигающего бока Анамарии. За окном робко разгорается зарево пожара в порту. Завтра «Скиталец» не выйдет в море. La mar на этот раз проиграла.

Элизабет Тернер счастливо вздыхает и засыпает.